Как не спугнуть моржа дроном

Вадим Махоров когда-то обожал мегаполисы вроде Гонконга и Нью-Йорка, а теперь ищет красоту там, где нет людей. Его фотографии публикуют в мировых СМИ, а свадьбу он сыграл на Северном полюсе. Мы обсудили философию экотуризма.

— Что заставило вас променять города на дикие места?

— Я живу в Новосибирске и до 2009 года не путешествовал. Когда я начал смотреть мир, то понял: тратить время на то, чтобы не путешествовать, — ошибка.

Сначала я любил мегаполисы. Мне казалось, что всё созданное человеком — осмысленно и интересно, а природа — это что-то хаотичное, как сгенерированный в игре мир.

Когда я объездил много городов, то решил попробовать природные локации. И осознал, как же я ошибался! Красивых мест, созданных природой, намного больше, чем созданных человеком. Теперь меня тянет туда, где людей почти нет: Арктика, Антарктида, удалённые от цивилизации острова и архипелаги.

— В отличие от обычного туризма экотуризм — это философия. Назовите три ваши главные заповеди?

— Прямых «заповедей» нет, но есть принципы. Во-первых, твоё влияние на заповедное место должно быть минимальным. Если 10 человек пройдут по тропинке — ничего, а если 10 тыс. — останется шрам на годы.

Во-вторых, ты в гостях у животных. Не веди себя как «хозяин тайги». Да, олень убежит, но не нужно относиться к нему как к экспонату в зоопарке.

Ну и в-третьих... Главное — помнить: нужно пройти так, будто тебя здесь не было.

— Что вы чувствуете, оставаясь наедине с дикой природой?

— Очень много эмоций: от умиротворения до страха. Ты ощущаешь свою зависимость от окружающего мира. На ураган не повлияешь и от него не спрячешься. С животными тоже по-разному: моржи — это мило и забавно, а встреча с хищником — совсем иные эмоции.

— Говоря о хищниках... Вы бывали в опасной близости от них?

— Мне везло. Очень опасных ситуаций не было. Близко видел белых медведей — с лодки у Земли Франца-Иосифа и с борта ледокола: они подходят, встают на задние лапы. В таких случаях ты в безопасности.

Бурые медведи на Камчатке или Чукотке — опасные, но они избегают встреч.

— Какое дикое место произвело на вас самое сильное впечатление?

— Сложно выбрать один пункт назначения. В России — Земля Франца-Иосифа, это уникальное, труднодоступное место. Курильские острова — это царство геологии, вулканов. Чукотка и Камчатка — конкуренты по «крутости». Чукотка — дикость и животные, Камчатка — невероятные вулканы.

За рубежом большое впечатление произвела Южная Георгия, это субантарктика. Тысячи королевских пингвинов, морские котики... Остров, на который очень сложно попасть.

— Ваш инструмент — фото и видео. Как вы соблюдаете баланс между уникальным кадром и бережным отношением к природе?

— Я часто снимаю с дрона, что уже отличается от подхода многих анимал-фотографов, которые подкарауливают в засаде. Дрон шумит, и поначалу я, как и многие, не до конца понимал риски. Меня научили биологи и работники национальных парков.

Главное правило: животное не должно бояться. Если вижу, что медведь проявляет агрессию или пугается, — убираю дрон. На моих кадрах видно: они скорее заинтересованы, чем напуганы. Одна медведица так и вовсе посмотрела на дрон, положила голову на лапы и уснула. Для них это как надоедливая птица.

— Ваши фотографии с Чукотки публиковали в Reuters. Это первый резонанс в вашей карьере фотографа?

— Не так давно был интерес у СМИ к моим кадрам с Северного полюса и с Земли Франца-Иосифа. Но такого большого внимания медиа, как к моим медведям с Чукотки, не было давно. До этого в крупные СМИ чаще попадали мои урбанистические кадры.

— Представьте, что ведёте группу новичков по заповеднику. Какое самое неочевидное правило вы установите?

— Слушаться тех, кто ведёт — инспекторов, биологов. Городской житель может не знать элементарного.

На Командорских островах я тихо, на корточках, подобрался к «детскому саду» морских котиков, и они меня не испугались. А сзади подошли туристы — в полный рост, с телефонами, разговаривая. Я их остановил: «Ребята, тихо, сядьте». Они послушались — и тоже смогли приблизиться. Без этого совета все животные разбежались бы. Нужно знать, с какой стороны обходить моржей, чтобы ветер дул от них к тебе, а не наоборот. Этому учат опытные люди.

— Вы уже шесть раз ходили на атомоходе. Что вам дают эти поездки?

— На атомоходе я работаю фотографом как член экспедиционной команды «Клуба полярных путешествий». И даже снял документальный фильм «Полюс: Мечта о Севере».

Северный полюс уникален тем, что здесь мало кто бывал, за всё время не более 20 тысяч человек. Думаю, здесь было даже меньше людей, чем на Эвересте.

— Вы сыграли свадьбу на Северном полюсе. Но вы же прочно женаты?

— Мы с женой уже давно вместе, это был красивый перформанс. Предложение поступило от экспедиционной команды. Решили закрепить отношения таким необычным способом и сделать уникальные фотографии. Теперь, если кто-то захочет повторить, — пожалуйста, компания поможет организовать.

— С точки зрения экотуриста что важнее: массово привлекать людей в национальные парки и заповедники, чтобы они полюбили природу, или ограничивать доступ?

— Должен быть баланс, но ближе к ограничению. Массовым это быть не должно. Многие директора заповедников говорят: «Я бы вообще закрыл доступ». Но я считаю, что полностью запрещать — неверно.

Правильный путь — лимитированные пропуски. Как на плато Маньпупунёр: есть одна тропа, огороженная камнями, дальше — нельзя. Прилетел, посмотрел, улетел. Если хочешь большего — становись волонтёром или помогай учёным.

Кроме того, контролируемый туризм — это финансовое подспорье для заповедников, у которых часто проблемы с финансированием. Но массовость убивает саму суть заповедности.