— Марат Фаридович, от чего страдает сегодня флора и фауна в России?

— Основные угрозы сформулированы в Пятом национальном докладе о сохранении биоразнообразия в Российской Федерации. Не все из них одинаково актуальны для разных частей нашей страны. Например, в некоторых районах Центральной России изменение агроландшафтов, зарастание пашен и лугов идёт только на пользу коренному биоразнообразию.

Зонально большая часть Центральной России — сплошной лесной пояс. Поскольку сельское хозяйство перешло на промышленные основы, обширные поля, пастбища и покосы снова зарастают лесом. Как следствие, сокращаются виды, характерные для открытых пространств, но восстанавливаются леса и естественная для них фауна. Это положительная тенденция с точки зрения охраны природы.

— А что происходит на востоке страны?

— Здесь природа больше всего страдает от браконьерства и хищнической эксплуатации. Сельского хозяйства на большей части Дальнего Востока как такового нет. Люди массово переезжают в города или в Центральную Россию. Те, кто остался в сельской местности, зачастую не имеют работы и вынуждены заниматься браконьерством. Эту проблему можно решить за счёт создания современных рабочих мест с хорошей заработной платой.

Восточные регионы страны — это сотни километров безлюдных пространств и при этом высокое развитие добывающей промышленности. Мои наблюдения в Хабаровском крае и на Сахалине показали, что современный вахтовый метод освоения территории — лучший способ сохранения природы Сибири и Дальнего Востока.

Раньше возле месторождений строили города, появлялось много людей, которые не заняты на производстве. При вахтовом методе на территории оказываются только те, кто необходим на предприятии. Они живут в закрытых посёлках и никуда не выходят. Вокруг таких посёлков в Сибири и на Дальнем Востоке биоразнообразие быстро восстанавливается.

Например, краснокнижную птицу дикушу не встретишь рядом с населённым пунктом, а соседство вахтовиков её совершенно не беспокоит.

На Ямале есть вахтовый посёлок на 30 тыс. человек. Вокруг него бегают десятки песцов, хотя обычно к населённым пунктам они не приближаются. А на Сахалине в вахтовом посёлке я видел объявление: «Зверей не кормить!» Где такое в городе увидишь? Разве что в зоопарке.

То же самое и с лесами. Как только во многих местах Буреинского нагорья площадью 250 тыс. км² прекратилась масштабная рубка, лес восстановился без всяких дополнительных мер. А вместе с деревьями восстанавливается и фауна. Например, появилось очень много лосей.

— То есть, на ваш взгляд, нужно создавать больше особо охраняемых природных территорий в европейской части России?

— Биоразнообразие особенно страдает в густонаселённых районах страны. Сейчас самые большие заповедные площади располагаются от Урала до Дальнего Востока. А в европейской части, где наиболее силён пресс человека, многие заповедники очень маленькие. К примеру, «Галичья гора» занимает чуть больше двухсот гектаров.

Это, скорее, памятники природы, а не заповедники. На такой площади невозможно сохранить биоразнообразие. В частности, восстановить популяцию хищников, которым нужна большая территория для охоты.

Я считаю, что на востоке страны заповедников достаточно. А вот по всей западной части, в нечернозёмной зоне, где не выгодно товарное сельское хозяйство и процессы урбанизации наиболее зримы, на месте опустевших деревень нужно создавать особо охраняемые природные территории (ООПТ) или расширять их площади.

— Помогает ли внесение в Красную книгу сохранять исчезающие виды?

— Да, ведь это предписывает принимать особые меры по их защите. Но именно поэтому к пополнению Красной книги нужно подходить очень ответственно. Например, недавно в неё внесли овсянку-ремеза. Эта мелкая птичка широко распространена от Карелии до Чукотки. Литературные данные, а также наши многолетние наблюдения за миграцией в Буреинском заповеднике и на юге Буреинского хребта осенью 2020 года показали, что овсянка-ремез — самый многочисленный вид птиц на пролёте.

Природоохранным органам стоит больше прислушиваться к научному сообществу. К примеру, состояние популяций буреинского хариуса или эндемика Восточной Сибири желтобровой овсянки вызывает больше опасений, чем овсянки-ремеза.

— Какие ещё методы помогают восстанавливать биоразнообразие?

— Большой вклад вносят центры реинтродукции, где разводят растения и животных. Отличный опыт, например, получен в Окском журавлином питомнике, а в Новосибирском зоопарке научились разводить дикушу.

Хорошая практика — создание рыбзаводов. На Дальнем Востоке один из основных видов браконьерства — хищнический вылов ценных пород рыб. Искусственное разведение поможет сберечь эти виды.

— Насколько экологический туризм и волонтёрство способствуют сохранению биоразнообразия?

— Экологический туризм привлекает внимание людей к природе и проблемам её сохранения. В Буреинском заповеднике с экотуризмом довольно сложно из-за труднодоступности территории и сложности передвижения. Сотрудники заповедника добираются из ближайшего посёлка Чегдомына на машине за 10–11 часов. Раньше использовались вертолёты, но сейчас из-за дороговизны по воздуху доставляют только туристов. До кордонов можно добраться на лодке и вездеходе.

Зато если и можно где-то увидеть нетронутую природу, то здесь. На территории Буреинского заповедника расположен горный хребет Дуссе-Алинь — совершенно не характерный для юга Дальнего Востока, больше похожий на Альпы. Он имеет статус одного из семи чудес Хабаровского края. Здесь огромное количество водопадов, озёр, скал, неповторимая по красоте природа. В заповеднике можно развивать самые разные виды туризма. Наши сотрудники делают всё, чтобы увеличить количество туристов, ведут эколого-просветительскую и научную работу.

О том, какую научную работу ведут в заповеднике и влияет ли глобальное потепление на биоразнообразие, читайте в продолжении интервью.

Фото: https://zapbureya.ru/

---